Новое учение о языке

«Новое учение о языке». Концепция акад. Н. Я. Марра, выдвинутая им к 1923 году в развитие и на смену его же «яфетической теории». Он объявил яфетические языки уже не субстратом индоевропйских по всей Европе, а просто предшествующей стадией индоевропейских – не только по структуре, но и по материалу (по лексике и морфемам). Историю речи эта теория рисовала как серию языковых революций, в ходе которых языки одной семьи (скажем, яфетической, т. е. кавказские) без всякого стороннего вмешательства превращались в языки совершенно иной семьи – иного типа и иного материала (например, в индоевропейские). Так было преобразовано учение Шлейхера о стадиях развития грамматической структуры языков.

Но как доказать родство явно чуждых друг другу языковых элементов, языкового материала – лексем и корнесловов? Для этого Марр придумал «палеонтологический анализ«. В индоевропейской речи действовали одни законы преобразования слов, установленные специалистами, а в яфетической речи – другие, устанавливаемые Марром очень свободно. Но если предположить, что яфетическая речь предшествовала индоевропейской как стадия в речи одного и того же населения, то к сравнению слов в палеонтологическом анализе можно применять обе серии звуковых соответствий сразу. А их уже очень много. Тогда оказывается, что любое слово можно объявить родственным любому другому. Что Марр и делал весьма произвольно, а за ним его малообразованные ученики (серьезные лингвисты сторонились этой эквилибристики).

Строгость методики исчезла и создалась свобода для любых фантазий, которые диктовало революционное сознание. Доказательств не было по существу никаких. Однако «революционная» фразеология и шельмование индоевропеистики как буржуазной науки обеспечило Марру поддержку партийных идеологов.

Ведущим языковым процессом он провозгласил не деление, а скрещивание языков. Родословному древу индоевропеистов (по его сравнению, пирамиде, стоящей на вершине) он противопоставил пирамиду, поставленную на основание – от множества языков к одному языку будущего. Так было преобразовано учение Гуго Шухардта и Иоганна Шмидта о субстратах и скрещениях. «Новое учение о языке» напрочь отвергало хорошо разработанную поколениями языковедов концепцию индоевропейского праязыка и объясняло близкое сходство языков не их родством (общим происхождением), а их смешиванием и скрещением. Первобытная речь рисовалась очень примитивной, состоящей всего из нескольких звуковых элементов, потому что, признавая все слова родственными почти всем другим, Марр дошел до утверждения, что все они восходят всего к четырем первичным элементам: сал, бер, йон и рош. Каждый имел массу значений, связывая в первичном синкретизме целые пучки понятий.

В начале 1930-х годов молодые ленинградские археологи, желавшие стать марксистами, подхватили «новое учение о языке», которое они не отличали от яфетической теории (для них это было одно), и на это основе построили в археологии «теорию стадиальности».

Между тем, в период подготовки к Отечественной войне, во время этой войны и начала холодной войны «Новое учение о языке», настроенное на интернационализм и космополитические идеи о всеобщей смеси этносов в скрещениях, перестало соответствовать новой, патриотической идеологии Сталинской империи. Его перестали применять и развивать, а в 1950-м году в специально объявленной общесоюзной дискуссии по языкознанию Сталин выступил лично и объявил эту концепцию антимарксистской и ложной. Многим активистам этого учения пришлось публично каяться, некоторые лишились своих постов, но на сей раз обошлось без арестов.